ФОРУМ ИЛЬИ ШАКУНОВА

«Слава богу, у человека два глаза»

С того злосчастного вечера, когда петербургский актер Андрей Зибров, вступившись за свою жену перед хулиганами, получил от них пулю в голову и в результате потерял глаз, прошло всего три месяца. Однако он уже сам водит машину, работает с Интернетом и до изнеможения занимается в спортзале — ведь «агенту национальной безопасности» нужно быть в форме. Он все еще носит темные очки с собой — но почему-то кажется, что от солнца, а совсем не для того, чтобы скрыть следы от операции и «неродной» глаз. Он вообще производит впечатление человека, уверенного в своем будущем. Корреспондент «МК» в Питере» встретилась с актером после очередной его тренировки в спортзале

<\/u><\/a>

«У меня не было повода отчаиваться»

— Андрей, все трубили о том, что вы в депрессии, но, признаюсь, в вас совсем не видно каких-то признаков подавленности.

— Случилось то, что случилось. Надо жить дальше. Был один момент, очень неприятный для меня — когда я еще лежал в реанимации. Я пришел в себя после наркоза и понял, что потерялся во времени. Там лампы постоянно горят одним и тем же светом, тишина. И непонятно, какое время суток. Только потом я определился, что это все-таки ночь, поскольку в коридоре перестали ходить люди и врачи стали реже подходить. И у меня было время полежать и понервничать — я ведь уже понимал, что глаз спасти не удастся. Как теперь жить? Столько лет потратить на учебу, потом на продвижение в профессии, достичь каких-то результатов — и вдруг тебе судьба как будто говорит: «Парень, все, хватит, давай-ка займись чем-то другим». А чем другим? Ты не думал об этом, ведь все было хорошо. Была работа, приличные заработки, можно было позволить себе заниматься спортом, съездить зимой отдохнуть. Я был востребован в профессии. И вдруг — все менять. А на что? Я совсем не был готов к этому…

Но на самом деле нервничал я не очень долго, потому что в реанимации еще лежали две женщины, у которых все было хуже, чем у меня. Поэтому посмотрел вокруг и понял, что я не в том положении, чтобы отчаиваться. Да и потом: та волна поддержки, которая была в те дни, те убедительные слова о том, что ничего не закончилось и работа будет — ведь звонили друзья, Дима Месхиев, и Миша (Пореченков. — Авт.), и Костя (Хабенский. — Авт.), и Миша Трухин, — все это меня очень сильно взбодрило. Я поверил в то, что все будет неплохо. Что это просто очередное испытание, которое нужно пережить. Испытание на прочность, на профессиональную состоятельность. Так что у меня не было повода отчаиваться. В конце концов — слава богу, у человека два глаза. Вот если бы с обоими случилось что-то — тогда да, катастрофа. А так — невесело, конечно, но жить можно.

«Не отомстить, а наказать»

— От кого из ваших героев можно было ожидать такого же решительного поступка — дать отпор вооруженным людям?

— Я просто заступился за свою жену. Это более чем естественно. Любой любящий человек поступил бы так же. И жену мне упрекнуть не в чем. Претензии только к тем, кто все это устроил. Но здесь уже все решит суд.

— Будете на процесс ходить лично?

— Конечно, я ведь свидетель и потерпевший.

— А после той стычки вы со своими обидчиками больше не встречались?

— Мне с ними не о чем говорить. Они попытались со мной связаться, вернее, их родители. Но те просили о невозможном: забрать заявление на определенных условиях… За денежное вознаграждение. Я отказался.

— Ваш отказ — это желание отомстить или стремление наказать?

— Конечно, наказать! Человек, который идет на преступление, должен осознавать, что расправа — безусловно, законная — неминуема. Тогда это немного тормознет наше общество. Не сильно, конечно, потому что все понимают, что можно отмазаться, заплатить деньги, повлиять на судей. Но — тем не менее. Поэтому в моем случае может быть только суд, чтобы другие, прежде чем что-то подобное сделать, сначала задумались о том, что они за это получат.

— Нет опасения, что режиссеры начнут спекулировать на том, что с вами случилось, чтобы заранее привлечь внимание к своим картинам?

— Не знаю. Поживем — увидим, чем все это дело закончится. У меня сейчас три проекта, в которых я занят (в том числе картина «Белая гвардия» — ее создатели, несмотря на случившееся, решили не переписывать роль под другого актера. — Авт.). И теперь нужно просто привыкнуть и понять, как можно сниматься в этом качестве. Вот и все. Нужно посмотреть со стороны, как это выглядит на экране. И уже от этого отталкиваться. Хотя — если есть человек и у него такие повреждения на лице — почему бы это не использовать. Будет это спекуляцией?

«Хочу гордиться страной»

— Ваши коллеги и друзья — те же Трухин, Пореченков, Хабенский — давно работают в Москве. А вы по-прежнему в Петербурге. С чем это связано?

— Человек всегда ищет, где ему лучше, в том числе и в профессиональном плане. Мне пока не поступило интересного предложения из Москвы, вот и все. Если поступит — попробую. В столице действительно больше возможностей — в том числе потому, что там больше денег. Москва интересней в смысле заработка. Но там и больше конкуренции. Хотя — если нет конкуренции, то, как говорится, падает и качество обслуживания.

— У вас правда есть навыки вождения тепловоза?

— Правда (смеется). Там все очень просто на самом деле, в самом тепловозе-то. Проблема в другом: на железной дороге знаков в два или три раза больше, чем на автомобильной! Вот их надо выучить, и они очень разнообразны. А получил я эти навыки, когда снимался у Дмитрия Месхиева в картине «Механическая сюита», где играл машиниста. Меня для этого фильма учили водить тепловоз и машину. Так что я еще и права автомобильные получил после этой картины.

— У вас уже более 40 ролей в кино, некоторыми из них вы, наверное, гордитесь. А что еще вы хотели бы успеть сделать в жизни?

— Я хотел бы жить в стране, которой можно было бы гордиться. Где властвует закон, где власть работает, и эта работа выливается в благосостояние народа. Я хочу, чтобы название моей страны вызывало не улыбку или страх во всем мире, а уважение и подражание. Чтобы народ не спивался, а работал и проявлял не в алкоголе свое могущество, а бравировал бы своими изобретениями, дорогами, машинами, космическими достижениями… Если я смогу это каким-то образом сделать через свою работу — я был бы счастлив. Но пока у нас власть живет сама по себе, народ — сам по себе. Удивительная страна! Почитайте «Москва и москвичи» Гиляровского — ведь с тех пор ничего не изменилось. Так и живем столетиями. Нам надо понять, чего мы хотим, на что мы ради этого готовы, и бороться за свои гражданские права. Ведь что сейчас: не дай бог заболеешь — никому ничего не надо. Государство сразу от тебя открещивается. Чтобы получить инвалидность, нужно полжизни просидеть в очередях. А потом каждый год ходить и подтверждать, что за это время у тебя, например, ампутированная нога не выросла. Что за отношение к людям? Я считаю, что это издевательство.

— Что вас тогда держит в этой стране?

— Это моя Родина. Я понимаю, что я — другой ментальности, мне трудно будет понять китайца, француза или американца. А жить в «гетто» на Брайтон-Бич мне не очень хочется. Мне нравится Тверская область, где у меня есть родительский дом, нравится мой язык, который может передать всю палитру чувств. Нравятся масштабы моей страны. Но мне не нравится «кризисное управление», тот менеджмент, который стоит у власти. Я не совсем понимаю конечную цель этого менеджмента. У нас олигархическая плутократия. Как долго мы будем при ней жить, насколько хватит терпения — не знаю. Государство не думает ни о детях, ни о стариках. Знаете, вообще было бы интересно фильм снять об отношениях власти и народа.

— Неужели готовы взяться за это?

— Очень хотел бы.

— И кто был бы главным героем — человек какой профессии, сословия, так скажем?

— Пока еще не знаю, замысел еще нечетко сформулирован, но мне бы очень хотелось снимать кино, которое было бы не на потребу дня. Не фильм «Жара-2», не «9 рота» — псевдопатриотическое кино, — а такое, чтобы абсолютно внятные были бы поставлены вопросы. Чтобы правда была.

— Может, люди просто не хотят этой правды?

— Почему не хотят? Просто у них отбили желание думать и анализировать то, что вокруг них происходит. Потому что есть музыка, наркотики, секс. Если ты не выпил пива — значит, ты уже не мужик. А то, что у тебя через несколько лет будет простатит, это уже твоя проблема, об этом умалчивают. Если ты в 14 лет еще девственница — значит, все, уже опоздала. О чем с тобой разговаривать? О куклах? Тебя уже ни в одну тусовку не примут. Лозунг, с которым живет страна последние десятилетия: «Бери от жизни все!». И неважно, достоин ты этого или нет. Тебе нравится женщина — надо взять! И неважно, каким способом. Так и написали эти два дуболома в нашем уголовном деле: «Мы вышли из клуба. Поскольку у одного из нас была девушка, а у другого нет, мы предложили девушке, которая оказалась рядом, провести утро вместе». Но поскольку у них нет ни образования, ни чувства такта, и книжек они не читали, поэтому они предложили это в такой форме — хватали девушку за шею и за локоть. Им же хочется с девушкой провести время, а она кочевряжится и не понимает своего счастья. Вот что мы сейчас имеем…

— О чем-нибудь жалеете?

— Может быть, но что толку? Надо идти дальше.

Беседовала Елена Гусаренко
МК-досье
Роковая роль

Андрей Зибров родился 5 июля 1973 года в Ленинграде. Вместе с однокашниками по Академии театрального искусства Константином Хабенским и Михаилом Пореченковым снимался в фильме «Женская собственность» Дмитрия Месхиева и сериале «Агент национальной безопасности» Дмитрия Светозарова. Большая зрительская любовь к Зиброву пришла после выхода «Особенностей национальной охоты в зимний период» — составной части легендарной юмористической киноэпопеи Александра Рогожкина. Потом были «Менты-4» и «Спецотдел», благодаря которым за Зибровым закрепился образ вечного поборника справедливости. Один из героев Зиброва — в психологическом триллере 2008 года «Тот, кто гасит свет» — появился на экране со стеклянным глазом. После трагического случая в апреле этого года ту роль стали называть роковой для актера.